Есть немного институтов в мире автоспорта, которые вызывают столь редкую смесь благоговения, надежды и почти патологического фанатизма, как Scuderia Ferrari. Это и гоночная команда, и квазирелигиозный культ одновременно; поставщик инженерных чудес и производитель мифов. И нигде эта двойственность не проявляется сильнее, чем на трассах Формулы‑1. С момента дебюта главной гоночной лиги в 1950 году Ferrari была больше, чем просто командой — это ржущий, скачущий символ итальянского мастерства, стойкости и темперамента.

Её красные «колесницы» выжигали круги на трассах, вдохновляли на оперное поклонение и порой воплощали болезнь гения, сломленного собственной величавостью. Понять путь Ferrari в Формуле‑1 — значит не просто перечислить победы и титулы: это хроника господства, поражений, стойкости, эго и непреклонной воли — просто побеждать. Ниже — четыре определяющих главы одиссеи Ferrari в F1: первые победы, возрождение в 1970‑е, династия эпохи Шумахера и высоковольтная надежда, которая сегодня заряжает стартовую решётку.

Когда в 1950 году стартовал первый официальный чемпионат мира Формулы‑1, Энцо Феррари — бывший менеджер команды Alfa Romeo и неутомимый вдохновитель — уже строил империю по своему образу: одержимую, непримиримую, до боли итальянскую. Его машины уже успели заявить о себе и вне F1 — например, победой в «24 часах Ле-Мана» 1949 года, всего через год после основания Скудерии. Но в дебютной гонке в Сильверстоуне Ferrari не стали мгновенными завоевателями: быстрые — без сомнений, — они всё ещё гнались за железной гегемонией Alfa Romeo.

С первых дней была заложена верность Ferrari славному V12 — узким и стремительным 125 F1 с 1,5‑литровыми нагнетательными версиями. «Я женился на двенадцатицилиндровом двигателе и никогда с ним не разводился», — предсказательно говорил Энцо.

Любая империя, даже благословенная, заигрывает с упадком. Шестидесятые стали для Ferrari в F1 «дикой пустошью» — мешаниной закулисных склок, инженерных просчётов и пилотских ошибок, с редкими вспышками гения, лишь подчёркивавшими, насколько мечта укатилась вниз.

Лишь в середине 1970-х Ferrari прошла реформацию — иронично, под руководством человека, менее всего похожего на итальянца.

Лука ди Монтедземоло, новый руководитель команды, вытащил из относительной безвестности молодого австрийца Ники Лауду — ледяную аномалию в пёстром мире F1, фанатичного прагматика, чьё трудолюбие преобразило всю культуру Ferrari. Лауда не просто водил машину — он мысленно разбирал её до винтика. «Компьютер», как его прозвали, неделями анализировал данные, доводил шасси до идеала и выискивал выигрышные конфигурации. Скрупулёзность окупилась: в 1975 году Лауда взял свой первый титул и принёс Ferrari первую личную победу за десятилетие. Так родилась новая, современная Скудерия — команда, в которой данные ценились не меньше дерзости.

А затем грянул ад. На Гран‑при Германии 1976 года у машины Лауды отказала техника: болид сорвало с трассы на повороте Бергверк, он врезался в насыпь и вспыхнул. Пилот оказался в ловушке — охваченный пламенем. Зрелище было столь ужасным, что в больнице ему прочитали отпущение грехов. И всего через шесть недель Лауда — с кровавой повязкой на голове и страшными ожогами — вернулся защищать титул. Он проиграл чемпионат всего в одно очко сопернику и харизматичному гедонисту Джеймсу Ханту, но возвращение стало декларацией чего‑то большего, чем победа. Оно вписало Лауду в легенду — уровень, которого в спорте достигают единицы. Уже в следующем году он взял второй титул — снова с Ferrari.

После ухода Лауды в 1978-м команду спас Джоди Шектер. Более инстинктивный и «кинетичный», южноафриканец принёс Ferrari третий титул десятилетия в 1979 году. Этот чемпионат стал последним для Скудерии на следующие 21 год.

Если 1970‑е были про возрождение, то ранние 2000‑е — про совершенство. Величайшая эра гегемонии Ferrari началась не с одного человека, а с ансамбля умов. Михаэль Шумахер — немецкий феномен с неутолимой жаждой побед — присоединился в 1996 году и годами перековывал команду в машину чемпионов.

Рядом были:
— Жан Тодт, наводивший порядок,
— Росс Браун — стратег, предугадывавший гонку,
— Рори Бирн — гений аэродинамики,
— Паоло Мартинелли — создатель оглушительных V10.
А над всеми — Лука ди Монтедземоло, дирижировавший оперой Ferrari с точностью маэстро.

С 2000 по 2004-й Ferrari была непобедима. Шумахер взял пять титулов подряд, побеждая с почти механической неумолимостью. В 2002 и 2004 годах он досрочно обеспечивал себе чемпионства, часто финишируя в «дубле» с Рубенсом Баррикелло. Пит-стопы Ferrari стали хореографией, стратегии — ясновидением, а сам Шумахер — поэтом, пишущим строки на скорости 320 км/ч.

В последние годы Ferrari металась между вспышками надежды и стратегическими провалами, застряв в промежутке между славой и стремлением. Каждая победа воспринималась как возвращение к судьбе, каждое поражение — как предательство богов.

Теперь, в 2025 году, Ferrari стоит на пороге нового рубежа. Тектонический сдвиг: Льюис Хэмилтон — семикратный чемпион, икона стиля и драмы — ушёл из крепости Mercedes-AMG‑Petronas ради главного вызова в карьере. Его приход символизирует нечто большее: голод до наследия. В тандеме с Шарлем Леклером — монегаском с убийственной скоростью и вечным проклятием механики — они составляют, пожалуй, самый электризующий дуэт решётки.

Под управлением более рационального Фредерика Вассёра инженерное подразделение подаёт признаки цельности: SF‑25 быстр, силовая установка — надёжна, стратегия — стабильна. И снова мечта тифози. История Ferrari пишется сейчас. Культура побед, начатая Аскари и Фанхио, воспламенённая Лаудой и Шектером, увековеченная Шумахером, сегодня снова встаёт на дыбы.